Улитки - гермафродиты, каждая особь обладает и женскими, и мужскими половыми органами. С возрастом у них происходит изменение преимущественного пола на женский.
Размножаются улитки раз в год.
Стремление улитки к спариванию сразу обнаруживается в ее поведении. Она медленно ползет, как бы в поисках чего-то, часто останавливается на полдороге и долго выжидает на одном месте, слегка приподняв переднюю часть своего тела. Если случайно встретятся две такие улитки, они сейчас же приступают к "любовной игре", которая предшествует акту оплодотворения. Виноградные улитки очень любят сексуальные игры, предшествующие спариванию. Ухаживание может включать сильные раскачивания из стороны в сторону, вытягивания вверх и ритмичные колебания. Сексуальные игры также включают такие действия, которые один автор назвал "крепкими поцелуями". Обе они вытягиваются вверх одна против другой и принимают характерное положение, соприкасаясь участками подошвы и ощупывая друг друга щупальцами и ротовыми лопастями. Однако эти движения прекращаются уже через короткое время, животные падают и, плотно прижавшись друг к другу подошвами, остаются неподвижными примерно от четверти до получаса. После этого периода покоя снова возобновляется прежняя игра, и весь этот процесс длится около двух часов, когда, наконец, то из животных, которое достигло большего возбуждения, не втыкает в тело своего партнера любовную стрелу, которая усиливает и его возбуждение. После короткой паузы происходит самый акт совокупления, причем каждая улитка играет роль и самца и самки. Само совокупление у виноградной улитки продолжается всего несколько минут, тогда как у некоторых других видов оно длится часами. После этого, однако, проходит еще продолжительное время, пока полностью не произойдет обмен сперматофорами у совершенно обессилевших животных. Только после этого они расползаются в разные стороны, но при этом вдоль ноги еще долго проходят особенно сильные волны сокращения, благодаря которым, вероятно, сперматофоры, содержащие сперматозоиды, легче проникают в семеприемник. Оплодотворенные яйца содержат запас питательного материала для будущего зародыша и одеты каждое порознь защитной оболочкой.
После спаривания улитка может сохранять сперматофоры в течение года. Для кладки яиц выкапывает ямку или использует естественные укрытия (основания стеблей растений). После того, как выкопана ямка нужной глубины, улитка начинает тщательно отделывать стены гнезда. Они утрамбовываются, почва, через кишечник выбрасывается на поверхность. В кладке около 40 (по другим сведениям 25-30) жемчужно-белых, блестящих яиц (диаметр 4-7 мм). После окончания кладки ямка засыпается. 3 недели спустя появляется приплод. После периода размножения умирает около одной трети улиток. Через год мелочь вырастает, и все повторяется снова.
Однако, существуют и живородящие улитки. Например:
Хочется еще привести выдержку из рассказа "Птицы, звери и родственники" (Джеральд Даррел):
(...) Бурная гроза, очевидно, пробудила улиток и привела в радостное, романтическое настроение. Они продолжали ползти навстречу друг другу, пока их рожки не соприкоснулись.
В этот момент улитки остановились и посмотрели в глаза друг другу долгим, серьезным взглядом. Потом одна из них слегка переменила положение, давая дорогу другой. Когда обе улитки оказались рядом, произошло нечто такое, что заставило меня не поверить собственным глазам. Из бока одной улитки и одновременно из бока другой выскочило что-то вроде маленьких белых стрел на тоненькой белой ниточке. Стрела из первой улитки пронзила бок второй улитки и исчезла там, а стрела из второй улитки таким же образом вонзилась в бок первой. И вот они сидят рядышком, бок о бок, связанные двумя белыми ниточками, словно два парусных корабля, счаленные канатами.
Уже одно это было настоящим чудом, но потом пошли еще более удивительные чудеса. Ниточки стали постепенно укорачиваться и притягивать улиток друг к другу. Я глядел во все глаза, чуть ли не задевая улиток носом, и сделал невероятный вывод: каждая улитка с помощью какого-то механизма в своем теле (наподобие лебедки) сматывала канатик и подтягивала к себе другую улитку, пока обе они не оказались крепко притиснутыми друг к другу. Тела их были сцеплены слишком плотно, и я не сумел разглядеть, что там в точности происходило. В таком экстазе улитки просидели минут пятнадцать, а потом, даже не кивнув, так сказать, друг другу на прощание, расползлись в разные стороны. Ни у той, ни у другой не осталось и следа от стрел или ниточек, и ни одна не выражала какого-либо восторга по поводу успешного завершения романа.
Меня так потрясло все виденное, что я едва дождался следующего четверга, когда к нам пришел Теодор и я смог рассказать ему обо всем. Слушая мое красноречивое описание, Теодор чуть покачивался на носках и серьезно кивал головой.
– Ага, да, – произнес он, когда я закончил свой рассказ. – Тебе, знаешь ли... гм... необыкновенно повезло. Я много раз наблюдал за улитками и никогда этого не видел.
Я спросил, не померещились ли мне все эти стрелы и ниточки.
– Нет, нет, – сказал Теодор. – Все абсолютно правильно. Стрелы состоят из такого... гм... вещества... нечто вроде кальция, и, когда они проникают в улитку, они исчезают... растворяются. Видимо, можно считать, что стрелки вызывают своего рода покалывание, которое улиткам... гм... очевидно, нравится.
Потом я спросил, верно ли, что улитки сматывают свои ниточки.
– Да, да, совершенно верно, – сказал Теодор. – У них, видно, есть... гм... какой-то механизм внутри, который может тянуть ниточку обратно.
Я сказал, что никогда не видел ничего более удивительного.
– Да, конечно. Это удивительно, – согласился Теодор и потом добавил нечто такое, от чего у меня захватило дух. – Когда они сближаются... гм... мужская половина одной улитки соединяется с женской половиной другой и... э... наоборот, так сказать.
Прошло несколько секунд, прежде чем я сумел осмыслить это поразительное сообщение, а потом осторожно спросил, верно ли я понял, что каждая улитка одновременно и самец и самка.
– Гм. Да, – сказал Теодор. – Гермафродит. Он потеребил бороду, в глазах его сверкнул огонек. Ларри, у которого обычно с лица не сходило страдальческое выражение, когда мы с Теодором обсуждали вопросы естествознания, тоже был изумлен этой поразительной новостью о жизни улиток.
– Вы, конечно, шутите, Теодор? – спросил он. – Неужели вы хотите сказать, что каждая улитка одновременно и самец и самка?
– Да, конечно, – ответил Теодор и с великолепной сдержанностью добавил: – Это очень любопытно.
– Вот это да! – выпалил Ларри. – Я считаю, что это несправедливо. Все эти проклятые слизняки блуждают как помешанные по кустам и обольщают друг друга, переживая и те и другие чувства. Почему же человеческий род не получил такого дара? Вот что мне интересно.
– Ага. Но ведь тогда вам пришлось бы откладывать яйца, – заметил Теодор.
Источники и дополнения: